— Вот почему.

Капитан быстро пробежал глазами бумагу и, видимо, не зная, как поступить, долго держал ее в руках, внимательно рассматривая. Наконец произнес уже совсем другим тоном, решив покончить с этим делом мирным путем, для чего ему потребовалось некоторое время, чтобы перебороть себя:

— Ну, раз такое дело… Смотрите, больше не попадайтесь! Нужно соблюдать форму, а то… Сами понимаете, вы же фронтовик!

— Документы мои верните.

Не глядя на капитана, Лиля взяла у него свои документы и, спрятав, спросила:

— Разрешите идти?

— Идите. Только шарф…

«Опять шарф…» И Лиля поспешила перебить его, не дав ему договорить:

— Товарищ капитан, шли бы вы лучше на фронт! Скучно ведь вам тут… На вашем месте я не стала бы сидеть в тылу — здесь и пожилой человек вполне справится!

Повернувшись по всем правилам, она вышла раньше, чем растерявшийся капитан успел что-нибудь сказать.

К началу встречи она, конечно, опоздала и, тихонько войдя в зал, села с краю на стул, стараясь остаться незамеченной. Однако ей это не удалось: ее сразу обнаружили и вытащили на сцену, где за столом в самом центре сидели Катя и еще три девушки в военной форме. Все они по очереди рассказывали о том, где и как воюют. Лиля выступила последней. Им задавали вопросы, интересовались подробностями, просили дать адреса, чтобы переписываться.

На следующий день Юрка принес газету, где был помещен репортаж о встрече с девушками-фронтовиками и фотография. На групповом снимке Лиля с трудом узнала себя, хотя Юрка уверял, что получилась она очень хорошо и что особенно четко и рельефно выделялся Лилин острый нос, по которому в первую очередь и можно было определить, что это действительно она.

— Ну точно как у Буратино! Посмотри, посмотри, сестрица! — смеялся Юрка.

Лиля отобрала у него газету и спрятала в ящик стола — на память.

Со дня приезда в Москву прошла неделя, и московская жизнь, поначалу такая новая и непривычная для Лили, стала ее тяготить. Все чаще мысли ее возвращались к той, другой жизни… Она жадно слушала сообщения по радио, сводки Совинформбюро о положении на фронтах, особенно на Южном фронте, под Ростовом, где воевал полк.

По ночам она металась и кричала во сне, и Анна Васильевна вставала и подолгу стояла возле Лили, ожидая, когда она успокоится, а иногда будила ее. Ей снились полеты, «юнкерсы» с черными крестами, воздушные бои. В ушах звучал голос Леши: «Тяни, Лиля! Держись, я здесь…»

Она забеспокоилась: а вдруг там что-нибудь случилось?..

— Катя, давай уедем, — предложила она.

— Куда, домой? В полк?

— Угу.

— Так у нас же еще три дня есть, — начала было Катя, которая не успела еще встретиться и наговориться со всеми своими знакомыми и друзьями, но тут же замолчала. Потом решительно сказала: — Слышь, Лилька, а ведь правильно — пора! Махнем назад! Хватит, точка! Я и сама уже думала об этом.

— Пошли за билетами.

— Прямо сейчас?

— Ну да! А чего ждать? Сегодня и возьмем.

— А в госпиталь? Они обещали дать заключение, а то еще, чего доброго, летать не дадут…

— Сходим потом, если успеем.

— Идет, Лилька! Погуляли, и хватит!

Никаких билетов они, конечно, не достали: расписание поездов было более чем неопределенное, да и вообще никто толком не мог объяснить, как часто и как далеко ходят поезда на юг. Им посоветовали отправиться из Москвы попутным самолетом, и, обратившись в штаб ВВС, девушки получили разрешение сесть в транспортный самолет, который должен был лететь в Ростов. На следующий день они покинули Москву.

А ты где был, Леша?

Транспортным самолетом Лиля и Катя в тот же день прилетели в Ростов, а от города до места базирования полка было не так уж далеко, и они на попутной машине довольно быстро добрались до аэродрома.

Подъезжая к деревне, где стоял полк, обе заволновались. Лиля сосредоточенно молчала, ожидая, когда появится знакомый аэродром и «яки» на стоянках. Она думала о том, все ли осталось по-прежнему в полку, все ли живы… Думала о Леше, которого скоро увидит. Из Москвы она послала ему два письма. Чем ближе грузовик подъезжал к деревне, тем тревожнее становилось на душе.

Зато Катя болтала без умолку, все время обращаясь к Лиле, которая ее не слушала.

— Лиль, а Лиль! Мои заводские обещали купить самолет лично для меня. Вот бы здо́рово!

— Угу.

— Дорого, наверное. Где им взять столько? Как ты думаешь, сколько стоит «як»? Лиль!

— Что?

— Сколько стоит «як»?

— Не знаю.

— Посмотри, посмотри! Это наши летят!

В тот момент, когда машина проезжала мимо аэродрома, заходили на посадку истребители, возвратившиеся с боевого задания.

Девушки стали махать руками, приветствуя их, и те самолеты, которые еще находились в воздухе, снижались и с ревом, на бреющем пролетали над машиной.

— Во́ черти! Узнали! — воскликнула Катя.

Лиля попыталась рассмотреть номера на самолетах.

— Давай подождем, — предложила Катя. — Подвезем летчиков в поселок.

Из кузова, где обе сидели на небольших чемоданчиках, она постучала по окошку в кабину шофера:

— Стой! Захватим летчиков!

Полуторка остановилась, и девушки выпрыгнули из нее.

— Ну вот мы наконец и дома! — сказала Лиля. — Чувствуешь, Катя! Как будто и не уезжали никуда. Как будто Москва — это был сон…

Шофер, свертывая папироску, усмехнулся:

— Дома, говоришь? А были где?

— Были? Тоже дома! — засмеялась Катя. — Слышь, Лилька, а тут подсохло за это время — помнишь, какая вода стояла? Ух! Так и плюхались на посадке в лужи!

Над ними загудел самолет и, покачав крыльями, промчался над самыми головами, так что девушки невольно пригнулись. Затем он круто развернулся и пошел на посадку.

— У, шальной! — радостно крикнула Катя.

— Смотри, да это же мой! — сказала Лиля. — «Тройка»! Кто же на нем летает?

Она следила, как садился ее «як».

— Слышь, Лилька, ты вон куда гляди! Лешка твой идет… Спешит, первый…

От самолета усталой походкой шел прямо к ним Леша Соломатин, за ним еще несколько летчиков.

— Здорово, орлы! — крикнула Катя. — Не вижу оркестра, цветов! Просто неудобно, что это за встреча? А то мы повернем назад в Москву…

— Привет, девчата! Наконец-то дождались вас! — отвечали летчики. — Встреча будет, не волнуйтесь! И оркестр тоже!

— Как летается?

— Да как сказать… Теперь, видно, дело пойдет как следует. А то без вас и наступать перестали. Стоим на приколе…

Подошел Леша, поздоровался с девушками и сказал каким-то слишком уж бодрым голосом:

— Ну, с приездом, бродяги! Как, залечили свои раны? Выглядите вы неплохо.

— Угу. А как у вас тут? — спросила